НАҚШУАРЗИШИ МАОРИФ БАРОИ ҶОМЕАИ ДУНЯВИИ ТОҶИКИСТОНИ МУОСИР ВА ОЯНДАИ ОН ДАР ҶАҲОН

 

Ҳақназар Имомназар – ходими илмии

шуъбаи тадқиқоти иҷтимоиёт ва

иқтисодиёти ИИГ АМИТ

 

НАҚШУАРЗИШИ МАОРИФ БАРОИ ҶОМЕАИ ДУНЯВИИ ТОҶИКИСТОНИ МУОСИР ВА ОЯНДАИ ОН ДАР ҶАҲОН

Дар оғоз, ба ибораи дақиқи нависандаи форсу тоҷик Унсурулмаолии Кайковус, “маориф чеҳраи ақл аст”, таваҷҷӯҳ мешавад, ки дар замони муосир, барои бақову рушди ҷомеаи ҷаҳонӣ арзиши ба маротиб баландтар ҳам пайдо кардааст. Ин таъкид шаҳодат медиҳад, ки гузаштагони фарҳанги бостонии ин миллат, яке аз аввалинҳое буданд, ки зарурати айнӣ ва муҳимияти хоси маорифу таҳсилотро дар таърихи ҷаҳон, ташаккули ҳаёти башар ва бақои он нишон дода буданд.

Мафҳумҳои таълиму тарбия дар маънои "ташаккули шахсият, ки дониш, хислат, эътиқоду ҷаҳони ботинии ӯ "муҷасаммасозӣ", "офарида” мешавад, ки аз шаклҳои соддатарин, ба номи донишҳои “бумӣ”, (“indigenous knowledge”) оғоз ёфта, дар умум шарти бунёдии бақои башар аст.

Дар замонҳои қадим мактабҳои аввалин дар Байнаннаҳрайн, Бобулу Хитой, Рим, Византия ва сарзаминҳои дигар, барои низоми таълиму тарбия, маънавиёти ҷомеаҳои баъдӣ ва аз тариқи он таъмини пойдории ҷомеаҳо заминаи бунёдӣ гузоштанд.

Дар ҷаҳони ислом ду зинаи таҳсилот, сатҳи ибтидоӣ - мактабҳои динӣ ва сатҳи дуюми таҳсил дар назди масҷидҳо ба вуҷуд омаданд.

Умуман низоми таълимии шарқӣ ва исломӣ, марказҳои шабеҳи “университет”-ҳои кунунӣ, ки то авохири қарнҳои миёна рушди баланд дошта буд, ба поягузории таҳсилоти олӣ дар Аврупо низ таъсири назаррас расонданд.

Бо фаро расидани таҳаввулотҳои бузург дар ҳаёти башарият (қарни XIV-XVII), ба унвонҳои Ислоҳот, Эҳё ва Рӯшангарӣ, раванди таълимии то ин замон комилан динӣ буда, ба самти дунявият ва инсонмеҳварӣ (гуманизм) тағйир кард.

Алъон афзоиши платформаҳои таълимии интернетӣ раванди таълимро куллан тағйир дод, монеаъҳои ҷуғрофиро аз байн бурд ва дастрасӣ ба таҳсилоти босифатро умумӣ ва демократӣ кард. Дар замони мо, мафҳумҳои “синфи глобалӣ”, “маълумоти глобалӣ”, “таҳсилоти глобалӣ”, “Донишгоҳи байналмиллалии маълумоти глобалӣ” ба воқеияти замон табдил ёфтаанд. 

Бояд зикр шавад, ки давлати Шӯравӣ ҳам, ҳокимияти худро дар Тоҷикистон, аз рушди маориф оғоз карда буд. Кумитаи инқилобии ҷумҳурӣ, дар аввалин маҷлиси худ (7.12.1924) оиди барқарор кардани ҷумҳурӣ ва соҳибмаърифат намудани аҳолиро, тариқи ташкили мактабҳои нави шуравӣ, яке аз вазифаҳои ба ҳам вобаста ва муҳимтарини ҳукумати нави Тоҷикистон эълон кард.

Дар тӯли танҳо 30 соли истиқлолияти давлатии Тоҷикистон, аз ҷониби Ҳукумати мамлакат барои эҳё ва мутобиқгардонии низоми маорифи кишвар ба воқеиятҳо ва ҷаҳони муосир корҳои бесобиқа анҷом дода шуданд. Аз ҷумла зиёда аз 400 санади меъёрии ҳуқуқӣ таҳия, таҷдиди назар ва тасдиқ гардиданд. Дар ин давра Қонуни Ҷумҳурии Тоҷикистон “Дар бораи маориф” (бори аввал соли 1993), таҳия шуда, ҳамчунон барои ҳамаи зинаҳои таҳсилот ҳам қонунҳои алоҳидаи соҳавӣ таҳия гардиданд.

Сарвари давлат муҳтарам Эмомалӣ Раҳмон, бо дар назардошти вазъи воқеии кишвари тозаистиқлоли Тоҷикистон, ки неруҳои дохилӣ ва хориҷии дунболи манофеи мухталиф, онро ба вартаи нобудии воқеӣ ҳам расонда буданд, бо шуҷоат ва такя ба хиради миллати фарҳангӣ, фаъолияти худро аз роҳҳои берун овардани кишвар аз вазъи буҳрони шадид оғоз кард, ки эҳёи низоми маориф аз ҷумлаи иқдомҳои аввалиндараҷа буд.

Бо дарки зарурати мақоми маорифу илм, ҳамчун қудрат ва нуфузи кишвар, Асосгузори сулҳу ваҳдати миллӣ - Пешвои миллат, Президенти мамлакат муҳтарам Эмомалӣ Раҳмон дар Паёмашон ба Маҷлиси Олии мамлакат соли 2022, бори дигар, такроран қайд намуд, ки “мақсад аз амалӣ сохтани тамоми иқдомот дар самти рушди илму маориф баланд бардоштани сатҳи саводнокиву маърифатнокии миллат, мунтазам беҳтар гардонидани сатҳу сифати таълим ва тарбияи кадрҳои ба талаботи замона ҷавобгӯй мебошад. Фаромӯш набояд кард, ки пешрафти давлат ва ояндаи ободи Ватан аз сатҳи донишу маърифатнокии мардум вобастагии мустақим дорад. Зеро бесаводӣ, ҷаҳолат ва хурофот ба инсон танҳо бадбахтӣ меоварад ва боиси ақибмонии ҷомеа ва касодии давлат мегардад”.

Аз ҷониби дигар, бояд зикр шавад, ки дар низоми маориф масъалаҳои ҳалталаб ҳанӯз зиёд боқӣ мемонанд, ки аз диди мо, бештар аз фазои солҳои 90-уми Тоҷикистон, ба номи “солҳои пурташвишу номуайяниҳо” сарчашма мегиранд. Дар шароити дигаргуниҳои куллӣ, комилан хароб шудани арзишҳои мавҷуда, таълиму тарбия то ҳадде “нолозим ё дуввумдараҷа” шуд, фишорҳои иқтисодӣ мавқеи появии оиларо дар ин соҳа ба ҳошия бурд.

Аммо гаронтарин оқибат ин замон, аз ҷониби нерӯҳои мухталифаҳдофи дохиливу хориҷии зери таъсири сохторҳои гуногуни исломи сиёсӣ қарор гирифта, ташкил шудани тафриқаҳои маҳаллӣ, ҳизбӣ, ақидатӣ, гурӯҳӣ ва ғайра буд, ки дар натиҷа ба ҷанги бе оқибату харобиовари шаҳрвандӣ кашонда шуд. Нерӯҳои мухталиф ва мухолифи сохти нави давлатдории Тоҷикистон, ба унвони он “давлати соҳибистиқлол, демократӣ, ҳуқуқбунёд, дунявӣ, ягона ва бо низоми ҷаҳони мудерн ҳам комилан созгор, мушкилоту муқовимат эъҷод карда, истиқлолиятро ба таври худ “ тафсир ва истифода” карданӣ шуданд. Ин нерӯҳо, на танҳо мероси ғании маънавии миллат, дастовардҳои маориф ва илми муосирро “намедиданд”, балки қудрати дарки худи мафҳумҳои “замон”, “макон”ва “таҳаввулоти замони мудерн”-ро ҳам надоштанд. Онҳо дар баробари тамоми дастовардҳои илмии милливу умумибашарӣ, воқеиятҳои айнии замони мудерн, танҳо таълимотҳои 1400-солаи исломиро, ки дар тӯли ин замон, ба тафсироту таъбирҳо, “қироати гуногуни таълимотҳои бешумор” ҳам дучор шудаанд, муқобил гузоштанд.

Кишвари ба амри тақдир, пас аз ҳазор сол ба истиқлолият расидаро фақат дар ҳалқаи фарҳанги исломӣ, яъне ҷудо аз фарҳангҳои “бегона”, дунявӣ ва умумибашарӣ, танҳо дар шакли давлати исломӣ медиданду халос. Илова бар он, дар солҳои 90-ум, раванди бештар бар эҳсосот асосдоштаи ба номи “эҳёи дин” боиси аз байн бурда шудани тамоми чорчӯбҳои танзимкунандаи “фаъолитяҳои сиёсии динӣ”, ба хусус, ба сатҳи беҳудуд расонда шудани “озодии мутлақи ходимони динӣ”анҷом ёфт.

Ҳарчанд ходимони гуногунсатҳи динӣ зоҳиран худро ҷонибдори донишу омӯзиш нишон медиҳанд, аммо масъалаи асосӣ сари “навъи дониш” аст; таълимоти сирф динӣ, сирф дунявӣ ва ё омехтаи аз онҳо, ки ба таҳқиқотҳои дақиқтар ниёз дорад. Ба ибораи дигар, ҳар ду навъи дониш (динӣ ва дунявӣ) ба ҳам омезиш, ё муштаракоти хеле ночиз (методологӣ, равишӣ, манобеъ ва ғайра) доранд, ки таърихи он ҳам ба қарнҳои XVI-XVII, ба мафҳуми “низои илму дин”, дар Аврупо бармегардад, ки натиҷаи он ба расман ҷудо шудани ниҳодҳои динӣ аз давлатӣ, ба шумули низоми маориф анҷомид. Бояд гуфт, ки низои машҳур, воқеан ҳам ба манфиати ҳар ду тараф анҷом ёфт, зеро ҳар ду ҷониб ба мавқеву рисолати аслии худ баргаштанд, аз рақобату низои доимӣ ногузир ба муколама водор шуданд, ки хушбахтона то ҳадде дар идома ҳам мебошад.

Нуктаи ҳассостарин ва таззоди бузург дар байни ин ду навъи ҷаҳонбинӣ (илмӣ ва динӣ, ё санҷидашаванда ва таваҳумӣ) дар он аст, ки тамоми таълимотҳои исломӣ ба итоати иҷрои бечуну чарои таълимотҳои динӣ ва фароизи динӣ равона шуда, дунболи “дарёфти ҳақиқати маънавӣ” мебошанд. Донишҳои дунявӣ (илмӣ) дар пайи кашфи қонунҳои объективии табииӣ, ё ба ибораи дигар, дунболи кашфи ҳақиқати “моддӣ”, вале “дидашавандаву санҷидашаванда” мебошанд.

Яке аз мушаххасоти хоси ин муколамаи байни дин бо илм дар он аст, ки илм эътироф мекунад, ки ҳар гуна дастоварди илмӣ бетағйир, раднашаванда, ё мутлақ набуда, он дар рушд ва ҷараёни доимии ҷустуҷӯҳои нав ба нав қарор дорад. Аз ҷониби худ дин (ислом), таълимотҳои худро бетағйир, “мутлақ ва барои абад собит” нишон медиҳад ва дар масири “замони воқеии тағйирёбанда” ягон далелҳои илмиро пазируфтан намехоҳад. Ба назар мерасад, ки аксари мушкилоти ҷомеаҳои исломӣ маҳз дар набудани фазои озод барои андешаҳои ҷадид, таҷдиди назари фарзияҳо ва часпидан ба “догмаҳои худ” мебошад.

Ба назар мерасад, ки барои дар чавкоти мантиқии рисолат нигоҳ доштани муколамаи ҳар ду тарзи ҷаҳонбинӣ (динӣ ва дунявӣ), танҳо низоми мукаммал, ва сахт ба ҳам печидаи таълим бо тарбия ва маънавиёти баланд, бо таъкиди он дар доираи “моҳияти инсон”, дарки ҷаҳон чун “хонаи умумии башар”ва “маориф чеҳраи ақл аст”- ро гузоштан шарт аст.

Бояд таъкид шавад, ки дар ҳалли мушкилоти мураккабтарин, аз ҷумла бӯҳрони тамаддунҳои хусусияти ҷаҳонӣ ва ҳам миллӣ дошта, муколамаи тамаддунҳо ва ҷаҳонбиниҳо роҳи ягонаи муассиртарини эътироф шудааст, ки он фақат тавассути захираҳои иртиботии зеҳнии миллатҳо, яъне сатҳи маорифу маънавиёти ҷонибҳои муколама таъмин шуда метавонад.

Дастовардҳои илмии замони муосир ҳаёти моддӣ ва маънавии инсонро ба куллӣ дигаргун сохтааст. Вале вазифаи бунёдии маориф, ҳамчун муҳимтарин арзиш ва сармояи ҷомеаи инсонӣ ва тамаркузи он дар атрофи мафҳумҳои чун “ақл”, “фард” ва “шахсияти инсонӣ”, “тафаккури интиқодии омӯзандагон” ҳамоно боқӣ мемонад, ки барои Тоҷикистони ҷавони ҳанӯз дар замони гузариш қарор дошта, дорои арзиши фавқуллода мебошад.

Аз диди мо, агар рисолати маориф аз таъсироти таҳрифшудаи таассуботи динӣ, хурофоти фарогир амалан ҷудо нашавад, барои ҷомеа ва давлат дар ҷараёни ташаккули тарзи тафаккури созгор бо ҷаҳони ба ҳам вобастаи муосир, монеаҳои ҷиддитар ҳам пайддо шуда метавонанд.

Беҳуда нест, ки намояндагони мухталифи ислоҳгарону навандешони динӣ, ҳам беш аз пеш ба натиҷа мерасанд, ки бо чунин тарзи бардошти суннатии мухолифи воқеияту айнияти замон, ҷомеаҳои исломиро аз бознигарии тафаккуроти суннатӣ дар мавриди таҳаввулотҳову воқеиятҳои дигари ҷаҳони мудерн боз медорад ва ин таззод ба сатҳи муколамаи ҷонибҳо расида наметавонад. Намунаи возеҳи он дар ҷаҳони мудерн, бархурд бо зан (ҳамчун қисми баробари инсоният), манъи духтарон аз таҳсил ва занон аз кор дар режими кунунии хашини исломӣ (аморати толибонӣ)-и Афғонистони ҳамсоя, аст, ки пас аз чанд сол оқибатҳои гарони онро ҷомеаи ҷаҳонӣ мушоҳида хоҳад кард. Зеро зарбаи сахттарини он ба сатҳи огоҳӣ, маълумотнокӣ ва дониши фарзандон ва ояндаи худи Афғонистон ҳамчун давлат хоҳад расид, агар дар тарбияи насл нақши ивазнашавандаи занону модарони босавод маҳдуд ва беасар шавад.

Аз дидгоҳи мо, алҳол, низоми маорифи Ҷумҳурии Тоҷикистон бояд ба ду масъалаи амалии ҳалталаб, ки то ҳанӯз ҳам ба сатҳи қаноатбахш роҳи ҳал дарёфт накардаанд, бештар таваҷҷӯҳ намояд. Аввалаш то ҳадди имкон мутобиқ кардани он ба талаботи замони зуд тағйирёбанда ва стандартҳои таҳсилоти ҷаҳонӣ ва дуввум баланд бурдани нақши омузгор дар ҷомеа, тариқи баланд бардоштани сатҳи ҳаёти маънавӣ (мақоми омӯзгор) ва моддии ӯ (ҳақмузди сазовори меҳнат), ҳарчанд дар ин самт талошҳои зиёди давлат ҳам ба назар мерасанд.

Бо дар назардошти воқеиятҳои ҷомеаи тоҷикистонӣ, аз диди мо, дар низоми маорифи кишвар, масъалаи ворид кардани баъзе навовариҳои дигари ҷавобгӯ ба чолишҳои замон зарур мебошад. Низоми маорифи ҷаҳон дар маҷмӯъ, аксаран ба тайёр кардани кадрҳои кории барои талаботи бозори меҳнат самт дода шудааст, ки дар он қисми муҳими шахсият - тарбияи маънавии он ба худи донишомӯзон вогузошта шудааст. Ба хотири муҳимияти таъмини мувозинати амалӣ дар байни қисми таълим бо тарбия дар ҷомеаи хоси кишвари мо ва дар пояи он  ҷорӣ кардани мазмунҳои нави вобаста ба маънавиёту ахлоқи инсон, дар такя ба муҳити иҷтимоӣ ва ахлоқи анъанавии шарқӣ, ба тариқи мисол (бо унвонҳои шартӣ), “Одамшиносӣ”, дар синфҳои поёнӣ ва ”Инсоншиносӣ”, “Инсон ва ҷомеа”, “Оила ва ҷамъият” ва ғайра дар синфҳои болотар, масъалаҳое мебошанд, ки ба омӯзиши дақиқтари коршиносони босалоҳияти соҳа ниёз доранд.

Шиддати таҳҳаввулотҳои босуръат ва дар пайи он таҳдидҳои нав ба нав, ки аксаран аз ҷониби абарқудратон эъҷод ва бештар ба кишварҳои осебпазиртар содир мегарданд, боиси пайдо шудани ҳаракатҳо, сохторҳову гурӯҳҳои гуногунманбаву мухталифманфиати ифротӣ дар ин кишварҳо мегарданд. Албатта таъсири онҳо дар ин ё он кишвар боз ҳам, ба сатҳи огоҳии ҷомеа, мақому мавқеи маориф, маънавиёт дар ин ё он ҷомеа вобастагии бевосита дорад.

Дар дунёи муосир, дар ҳавзаи тамадунии мухталиф, низомҳои гуногуни таълиму тарбия амал мекунанд, ки қазовати дурустии ин ё он равияи зикршуда мавзӯи тадқиқоти ҷудогона мебошад. Аммо ба ақидаи бисёре аз олимону коршиносон, тамоми масъалаҳои глобалӣ ва миллиро танҳо тавассути низоми мукаммали маориф, яъне тариқи истифодаи таҷрибаҳои беҳтарини низомҳои гуногун, дар таъмини ҳамбастагии таълим бо тарбия, ҳаллу фасл кардан имконпазир ва зарур аст.

Муфассал ...

НЕКУШОЕВА ШАҲЛОРО БА МУНОСИБАТИ РӮЗИ МАВЛУДАШОН ТАБРИК МЕКУНЕМ

Имрӯз зодрӯзи яке аз бонуи донишманду бомаърифат, муҳаққиқи борикбину хушзеҳн, пухтакору серталаб - номзади илмҳои филология Некушоева Шаҳло мебошад, ки дар баробари фаъолияти илмиашон вазифаи муовини директор оид ба илм ва таълими Институти илмҳои гуманитарии ба номи академик Б. Искандаровро ба ӯҳда доранд. Аз ин лиҳоз, аҳли кормандони Институти илмҳои гуманитарӣ ба номи академик Б. Искандаров муаллима Некушоева Шаҳлоро ба ин санаи мубораки умрашон табрику таҳният гуфта, барояш тансиҳатӣ, умри бардавом, тани нерӯманд ва дар фаъолияти илмиашон комёбиҳои нав ба нав ва фатҳи қуллаҳои баландтаринро таманно доранд. Бигзор хуршеди толеашон партавафшон ва баҳори умрашон бехазон боқӣ монад ва муваффақияту сарбаландӣ ҳамеша ҳамроҳашон бошад.

Муфассал ...

Сабоиева Ҷамиларо ба муносибати рӯзи мавлудашон табрик намуда, барояш тамоми хушиҳои зиндагиро таманно менамоянд.

Кормандони Институти илмҳои гуманитарии ба номи академик Б.Искандарови АМИТ ходими илмии шуъбаи тадқиқоти иҷтимоиёту иқтисодиёти Бадахшон, Сабоиева Ҷамиларо ба муносибати рӯзи мавлудашон табрик намуда, барояш тамоми хушиҳои зиндагиро таманно менамоянд. Бигзор ҳамеша тансиҳату хушрӯзгор бошанду баландтарин қуллаҳои илмро фатҳ намоянд.

МАВЛУД МУБОРАК!!!

Муфассал ...

АНИМИСТИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ В ФОРМЕ ТАБУ И ЗАПРЕТОВ В РАКУРСЕ ИССЛЕДОВАНИЯ М.С. АНДРЕЕВА (на материале «Таджики долины Хуф»)

Ардабаева М. -   научный сотрудник

отдела истории, археологии и  этнографии

Института гуманитарных наук имени

академика Б. Искандарова НАНТ

 

 

АНИМИСТИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ В ФОРМЕ ТАБУ И ЗАПРЕТОВ В РАКУРСЕ ИССЛЕДОВАНИЯ М.С. АНДРЕЕВА

(на материале «Таджики долины Хуф»)

В 1943 году в 70-летнем возрасте Михаил Степанович Андреев предпринял невероятный для того времени шаг, который сочли рискованным большинство исследователей и даже его соратники. В то, трудное для всей страны время, он сумел получить разрешение и финансирование от таджикского правительства на проведение научно-этнографической экспедиции в долину Хуф Рушанского района ГБАО. Результаты данной экспедиции в качестве монографического исследования под названием “Таджики долины Хуф” были изданы после его смерти, ставшие практически сразу классикой мировой этнологии.

Спустя десятилетия этот фундаментальный труд М.С. Андреева не только не утратил свою научную ценность, но и остаётся одним из самых востребованных и важных источников антропологического изучения исторической жизни макрорегиона Центральной Азии. Сегодня “Таджики долины Хуф” является своеобразной энциклопедией старого быта не только таджиков, но и других среднеазиатских народов, с которыми таджики были связаны историческими судьбами.

Несомненно, в процессе своей научной деятельности большинство полевых и научных материалов, собранных М.С. Андреевым являются бесценным, в полном смысле этого слова, вкладом в этнографию, особенно такие материалы как оригинальные записи - автографы, фотографии, рисунки, которые теперь хранятся в Центральной научной библиотеке имени Индиры Ганди Академии Наук Таджикистана.

Собирательская деятельность М.С. Андреева опережала работу по подготовке и публикации исследовательских трудов о чём может свидетельствовать данное высказывание М.С. Андреева в его письме, датированным от 1944-го года: «Жить осталось мало, и нужно скорее обработать и подытожить сделанное, собранное и требующее обработки, а его так много». Большая часть собранных им материалов и коллекций стали основой 54 научных трудов, 8 из которых, в том числе и «Таджики долины Хуф» благодаря заботам его супруги – известного исследователя Центральной Азии Антонины Константиновны Писарчик, а также коллег были завершены и опубликованы после его смерти. Несомненно, для них эта была нелёгкая и ответственная работа, так как сфера его научных интересов была невероятно обширна, от истории и этнографии народов Центральной Азии до лингвистики и эпиграфики народов Средней Азии. Особый научный интерес М.С. Андреева был направлен на изучение этнографии иранских племён Средней Азии.

Среди такого огромного наследия М.С. Андреева монографическое исследование «Таджики долины Хуф» занимает особое место. М.С. Андреев, исследуя жизнь и быт таджиков долины Хуф и прилегающих к долине территорий был глубоко уверен в том, что люди, обитающие в самых труднодоступных горных долинах верховьев Пянджа тысячелетиями живущих изолированными от быта равнин, являются своеобразными архивариусами обычаев, традиций, обрядов и ритуалов. Он хорошо понимал, что исследование этих обрядовых традиций сможет раскрыть мировоззрение древнего народа, живущего на данной территории за сотни лет до нашего времени.

Именно поэтому, мы, современные исследователи по его трудам можем изучать, анализировать, понять и объяснить зафиксированные им традиции, обряды и ритуалы, многие из которых уже утеряны или не соблюдаются в первоначальном виде. И сегодня мы можем констатировать тот факт, что М.С. Андреев был прав в своём постулате, что для ясного понимания истории культуры таджикского народа необходимо собрать как можно больше подробных сведений в наиболее архаичных по своему быту регионах и на основе собранного материала произвести быстрый сбор сравнительного материала по другим прилегающим территориям. Исходя именно из этой точки зрения, он в своё время выбрал именно долину Хуф, который в бытовом смысле был наиболее архаичным, чем другие долины верховьев Пянджа.

Каждому исследователю необходимо учитывать тот факт, что сбор материала по этнографии долины Хуф М.С. Андреев начал ещё до Октябрьской революции в Ташкенте, где встречался с хуфцами приехавшими туда на заработки. По его словам: «Первые сведения о долине Хуф я получил в 1901 году, находясь в Ташкенте. Тогда я занимался этнографией и диалектами горных таджиков, как наиболее интересных представителей восточных иранцев… Среди других ко мне прислали человека по имени Гулям-ша, уроженца неизвестного тогда мне Хуфа. Из разговора выяснилось, что долина Хуф являлась достаточно замкнутой и изолированной, и поэтому её быт и язык представляли особый интерес в научном освещении.

В 1907 году, возвращаясь верхом из Индии в Туркестан через Западный Тибет и Гималаи, я воспользовался случаем, чтобы заехать в долину Хуф...» [2, 8].

В 1929 и 1945 гг. М.С. Андреев продолжил работу в этом направлении и после революции возглавляя научно-исследовательские экспедиции, направленные в долину Хуф правительством Таджикской ССР. То есть практически в течение более трёх десятков лет М.С. Андреев как высококвалифицированный этнограф собирал материал по древней истории культуры данного народа, изучал пережитки отживших или отживающих существующей общественной формации. Впоследствии он классифицировав и проанализировав весь спектр собранного полевого материала смог калькулировать его в виде фундаментального труда под названием «Таджики долины Хуф» в котором воссоздал, а местами восстановил картину мира хуфцев и в целом картину быта таджикского народа, основанную на пережитках сохранившихся часто в памяти глубоких старцев.

С учётом данной специфики сегодня созданная М.С. Андреевым картину мира хуфцев «нельзя считать точным отражением быта даже начала сбора материала – 1901 года. Даже для того времени она в сильной степени архаизирована. Тем более не может она считаться изображением современного быта хуфцев, в которой по словам автора, в 1943 г. уже не осталось почти ничего старого» [2, 4].

Тем не менее, с учётом всех «за» и «против» именно этот бесценный с точки зрения этнографии труд М.С. Андреева является одним из богатейших этнографических источников, отражающих старый быт хуфцев и других народов Средней Азии. В таджикской этнографии «Таджики долины Хуф» бесспорно является энциклопедией старого быта жителей верховьев Пянджа и других народностей, которые были исторически связаны с ними.

Ознакомившись подробнее и глубже с данным трудом М.С. Андреева, мы выбрали объектом исследования и анализа, т.е. темой данной статьи запреты и табу, зафиксированные им в материалах «Таджики долины Хуф». Так как «Таджики долины Хуф» является фундаментальным этнографическим и антропологическим исследованием быта одного из древнейших народностей Западного Памира – жителей долины Хуф Рушанского района ГБАО, то для нас было неимоверно интересно рассмотреть такое древнейшее социальное явление как табу, которое появилось на заре человечества в первобытных обществах, затем сформировалось в определённую систему, которая носила категорический и безусловный характер.

В настоящей статье табу будет рассматриваться нами лишь в той степени, в какой они сопряжены с его местом в жизни хуфцев описанных М.С. Андреевым. Согласно его этнографическим изысканиям табу у хуфцев существовало в своей, преобразованной, т.е. вторичной форме, так как запреты и табу возникли в более древние времена. Исходя из этого, прежде чем проанализировать дальше выбранную тему, попытаемся рассмотреть те определения, которые даны этому термину и которые мы выбрали за основу для анализа. Итак, за основу были выбраны следующие определения: табу – широко распространённая в доклассовом обществе система запретов на совершение определённых действий, нарушение которых по суеверным представлениям карается сверхъестественными силами». Основываясь на выбранное нами определение мы рассмотрим материал, изложенный М.С. Андреевым.

Если рассмотреть материал книги через призму выбранной нами темы, то весь материал М.С. Андреева в «Таджики долины Хуф» пронизан запретами и табу, являющимися неписанными законами жизни жителей Хуф и в целом жителей Западного Памира, так как совпадение этих запретов и табу практически составляет по всему Западному Памиру практически 90 %. В этом плане именно М.С. Андреев обратил внимание на особенности быта хуфцев разграниченное различными видами “киш” (ки:ш)-а – строгого запрета на различные виды поведения людей, направленного на предотвращение нежелательных действий. Например, строгий запрет всем мужчинам посещать летовки в течение первых нескольких дней после того, как туда впервые в данном году туда уходили со скотом женщины – это “киш”. Или сидеть неподвижно, не издавая ни единого звука, в то время как варится новогодняя кутья (ритуальная еда, приготовляемая в день празднования Навруза – М.А.) – тоже “киш”. И человек, который нарушает этот, “киш” - запрет, до сих пор называется хуфцами “мyг” (мyғ).

М.С. Андреев в “Таджики долины Хуф» классифицировал собранный им материал на следующие части взяв за основу циклы жизни человека, такие как рождение ребёнка; наречение имени; детство, игры, приготовления к свадьбе; свадьба; послесвадебные обряды, похороны и т.д. В свете данной классификации были описаны также определённые запреты и табу.

К огромному сожалению, необходимо отметить, что исследователем в данной работе не были рассмотрены запреты и табу отдельным разделом как составляющие основу быта хуфцев. Тем не менее, на сегодняшний день труд М.С. Андреева «Таджики долины Хуф» можно считать одним из ценнейших источников для этнографов исследующие тему запреты и табу в жизни хуфцев, и несомненно прилегающих территорий. Именно его стараниями были зафиксированы большое количество табу и запретов, которые сегодня практически исчезли из обихода или практически утеряны их смысловые значения, например, табу в отношении приготовления еды в доме роженицы: «…в Шахдаре первые три дня не готовят еду в самом доме роженицы, (возможно, это пережиток старой идеи осквернения огня – М.С.)» [2, 53], но автор также подчёркивает, что в Хуфе, как и в Рушане, это не принято. То есть наряду с тем, что М.С. Андреев описывал быт хуфцев, он также приводил параллели данных обычаев с другими народностями Западного Памира, что свидетельствует о его широком познании обычаев и обрядов других регионов Западного Памира.

Или табу существующее по отношению самих хуфцев описанных М.С. Андреевым следующим образом: «Наравне со спесивым и презрительным отношением к хуфцам, как к простецам, к глупой, ничего не знающей и не понимающей деревенщине, живущей где-то в глухом углу, среди рушанцев» [2, 40]. То есть для обозначения отношения к хуфцам шугнанцев и рушанцев автор использовал информацию, бытующую среди соседних народностей по отношению к хуфцам. Также необходимо отметить, что сегодня не осталось даже и следа от многих поверий, которые в своё время зафиксировал М.С. Андреев, например: «…и, частично, среди шугнанцев существовало другое, совсем противоположное отношение к ним (к хуфцам – М.А.), как к носителям особой благодати. Именно их называли “хушпойкадам”, “приносящими счастье” (в данном случае качество, называемое “соот”-“счастливый час”). Данное представление было настолько сильно, что рушанцы, например, допускали хуфцев, случайно попавших в Рушан под Новый год, чтобы они смогли попробовать особый новогодний хлеб (кумо:ч), испечённый в золе, который по существовавшему в верхнепянджских странах обычно съедался всегда в тесном семейном кругу, без посторонних. Присутствие в таком случае хуфца считалось даже желательным, как хорошее предзнаменование. Если, однако, в это время в доме гостил житель какой-нибудь другой долины, в особенности, например, из Баджу, то его просили выйти на время поедания всей семьёй новогоднего хлеба, объясняя, что это необходимо для совершения обряда» [2, 40].

Или же приведённые параллели в плане особых запретов и табу подчёркнутые М.С. Андреевым: «Хуфцам, как и другим представителям различных местностей Таджикистана нельзя только жениться, конечно, на родной сестре, на родной племяннице, а также на вдове дяди, в особенности, если это дядя по материнской линии. Последний считается ближе, роднее дяди по отцу и имеет большее значение для хуфца, чем его дядя со стороны отца. Нельзя также жениться на молочной сестре или на своей молочной матери и, конечно, на своей мачехе» [2, 41] и т.д.

Мне, как исследователю, было весьма интересно при написании данной статьи, описание табу и запретов М.С. Андреевым, поскольку табу или строгие запреты как отдельная часть духовной культуры за последние сто с лишним лет от написания «Таджики долины Хуф» перетерпели целый ряд изменений, особенно табу, связанные с обрядами рождения ребёнка, свадебные и похоронно-поминальные обряды, с которыми мы встречаемся в быту чаще, чем с другими обрядами, например, обряды, связанные с земледелием и т. д. Рамки, отведённые для данной статьи не позволяют мне рассмотреть в ней все перечисленные главы из труда М.С. Андреева, поэтому я путём выборки остановилась на анализе обрядов связанных с похоронно-поминальными ритуалами, описанными М.С. Андреевым и попыталась провести параллели с их современным состоянием в быту жителей Западного Памира. Во всех изученных мною материалах «Таджики долины Хуф» и собранных полевых материалах, связанных с похоронно-поминальными обрядностями, представляющими собой фактический материал по поминальному циклу ритуалов, отражают все отголоски соблюденных ранее запретов, табу и религиозного синкретизма, дошедших до сегодняшнего дня.

В «Таджиках долины Хуф» М.С.Андреев главу, посвященную похоронно-поминальным обрядам назвал «Смерть, похороны. Поминание умерших». Каждый из этих запретов и табу напрямую связаных с представлениями хуфцев, и в целом всех жителей Западного Памира, о нечистоте мёртвого тела, об осквернении и очищении пространства, то есть жилья, в котором находился умерший человек в момент смерти, запрет на приготовление пищи и разжигание огня в  доме умершего, обычай вынос пищи из дома и т.д. В данной главе М.С. Андреев рассматривает поверье хуфцев в ракурсе похожести их верования с другими народами, например: дом, в котором умер человек, считался у хуфцев, (как и у других жителей Западного Памира – А.М.) ритуально нечистым. Для очищения дома от осквернения, связанного с умершим, как принято у большинства ираноязычных народов, согласно традиции, совершают обряд очищения жилища. Обычно в подобных домах избегают пищи в доме покойника после захоронения покойника, так как бытует поверье, что горе, витающее в доме, может перейти вместе с пищей и что от этого они могут заболеть, поэтому согласно поверьям  можно есть только ту еду, которую приносят соседи из своих домов, где она была приготовлена. Данный обычай сохранился и до сих пор у всех жителей Западного Памира. В этом ярко выражено представление о нечистоте трупа. Это представление носит сакральный характер и суждения об осквернении не связаны с физиологическими свойствами самого трупа, а проявляются через связанное с ним явлением смерти суеверия и поверья о сверхъестественных силах.

Необходимо отметить, что вышеописанные табу до сих пор соблюдаются повсеместно по всему Западному Памиру. Исследователь также указывает на то, что в похоронно-поминальной обрядности хуфцев присутствовали элементы зороастрийской традиции.

Следует отметить, что нарушения табу в похоронно-поминальных обрядах Западного Памира или другие формы проявления неуважения к ним (например, осквернение могил) считаются неприемлемыми и чреваты опасностью, как для самого человека – нарушителя этих запретов, так и для его семьи в целом и могут стать “приносящими несчастья” (бадхосият).

Больше всего описанные М.С. Андреевым табу и запреты в этой главе относятся ко всему, что имело хотя бы отдалённое отношение к самой смерти и к умершему человеку. Не только прикасавшиеся к покойнику, но даже присутствующие на похоронах становились табу на определённое время. Поэтому умерший и всё, что имело отношение к нему, — дом, в котором он жил и т. д., — считались “нечистыми”, носящими в себе нечто опасное.

Таким образом, обобщая полученные данные из материалов «Таджики долины Хуф» М.С. Андреева, можно сделать вывод, что все формы табу и запретов в Хуфе существовали для контроля и социальных установлений, неписанных правил сообщества и от жителей, без исключения, в категоричной форме требовалось их неукоснительное соблюдение. Остаток древних верований в разнообразных табу и запретах у современных людей отражает веру в их магическую силу, что является явным доказательством того, что обычаи и традиции в народе более устойчивы, чем религиозные учения. Сегодня как и сотни лет назад нарушение определённых табу, особенно похоронно-поминальных запретов и табу, как и отступление от них, рассматривается как действие, которое неизбежно должно навлечь на всех членов семьи и нарушителя и сообщество, в котором он живёт, неведомую, страшную опасность, в виде болезней, трагических событий и т.д. Табу всегда было и в каком-то смысле остаётся одним из самых важных и сильных инструментов социальной регуляции на Западном Памире, хотя в настоящее время их строгая неукоснительность в некотором смысле смягчилась, и они превратились в своеобразные необходимые для сообщества запреты, которые в той или иной степени всё ещё сохраняют свое влияние.

 

 

Литература:

1. Андреев, М.С. К характеристике древних таджикских семейных отношений / М.С. Андреев // Изв. тадж. фил. АН СССР, №15. История и этнография. – Сталинабад: Изд-во тадж. фил. АН СССР. – 1949. - №15. - С. 3-19.
2. Андреев, М.С. Таджики долины Хуф (Верховья Аму-Дарьи). – Труды АН Таджикского ССР. Институт истории, археологии и этнографии. Материалы к изучению культуры и быта таджиков / М.С. Андреев. – Сталинабад: Изв. АН Тадж. ССР, 1953, т.7, вып.1. - 260 с.; 1958, т.:1, вып.2. - 524 с.

 

Муфассал ...