АНИМИСТИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ В ФОРМЕ ТАБУ И ЗАПРЕТОВ В РАКУРСЕ ИССЛЕДОВАНИЯ М.С. АНДРЕЕВА (на материале «Таджики долины Хуф»)

Ардабаева М. -   научный сотрудник

отдела истории, археологии и  этнографии

Института гуманитарных наук имени

академика Б. Искандарова НАНТ

 

 

АНИМИСТИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ В ФОРМЕ ТАБУ И ЗАПРЕТОВ В РАКУРСЕ ИССЛЕДОВАНИЯ М.С. АНДРЕЕВА

(на материале «Таджики долины Хуф»)

В 1943 году в 70-летнем возрасте Михаил Степанович Андреев предпринял невероятный для того времени шаг, который сочли рискованным большинство исследователей и даже его соратники. В то, трудное для всей страны время, он сумел получить разрешение и финансирование от таджикского правительства на проведение научно-этнографической экспедиции в долину Хуф Рушанского района ГБАО. Результаты данной экспедиции в качестве монографического исследования под названием “Таджики долины Хуф” были изданы после его смерти, ставшие практически сразу классикой мировой этнологии.

Спустя десятилетия этот фундаментальный труд М.С. Андреева не только не утратил свою научную ценность, но и остаётся одним из самых востребованных и важных источников антропологического изучения исторической жизни макрорегиона Центральной Азии. Сегодня “Таджики долины Хуф” является своеобразной энциклопедией старого быта не только таджиков, но и других среднеазиатских народов, с которыми таджики были связаны историческими судьбами.

Несомненно, в процессе своей научной деятельности большинство полевых и научных материалов, собранных М.С. Андреевым являются бесценным, в полном смысле этого слова, вкладом в этнографию, особенно такие материалы как оригинальные записи - автографы, фотографии, рисунки, которые теперь хранятся в Центральной научной библиотеке имени Индиры Ганди Академии Наук Таджикистана.

Собирательская деятельность М.С. Андреева опережала работу по подготовке и публикации исследовательских трудов о чём может свидетельствовать данное высказывание М.С. Андреева в его письме, датированным от 1944-го года: «Жить осталось мало, и нужно скорее обработать и подытожить сделанное, собранное и требующее обработки, а его так много». Большая часть собранных им материалов и коллекций стали основой 54 научных трудов, 8 из которых, в том числе и «Таджики долины Хуф» благодаря заботам его супруги – известного исследователя Центральной Азии Антонины Константиновны Писарчик, а также коллег были завершены и опубликованы после его смерти. Несомненно, для них эта была нелёгкая и ответственная работа, так как сфера его научных интересов была невероятно обширна, от истории и этнографии народов Центральной Азии до лингвистики и эпиграфики народов Средней Азии. Особый научный интерес М.С. Андреева был направлен на изучение этнографии иранских племён Средней Азии.

Среди такого огромного наследия М.С. Андреева монографическое исследование «Таджики долины Хуф» занимает особое место. М.С. Андреев, исследуя жизнь и быт таджиков долины Хуф и прилегающих к долине территорий был глубоко уверен в том, что люди, обитающие в самых труднодоступных горных долинах верховьев Пянджа тысячелетиями живущих изолированными от быта равнин, являются своеобразными архивариусами обычаев, традиций, обрядов и ритуалов. Он хорошо понимал, что исследование этих обрядовых традиций сможет раскрыть мировоззрение древнего народа, живущего на данной территории за сотни лет до нашего времени.

Именно поэтому, мы, современные исследователи по его трудам можем изучать, анализировать, понять и объяснить зафиксированные им традиции, обряды и ритуалы, многие из которых уже утеряны или не соблюдаются в первоначальном виде. И сегодня мы можем констатировать тот факт, что М.С. Андреев был прав в своём постулате, что для ясного понимания истории культуры таджикского народа необходимо собрать как можно больше подробных сведений в наиболее архаичных по своему быту регионах и на основе собранного материала произвести быстрый сбор сравнительного материала по другим прилегающим территориям. Исходя именно из этой точки зрения, он в своё время выбрал именно долину Хуф, который в бытовом смысле был наиболее архаичным, чем другие долины верховьев Пянджа.

Каждому исследователю необходимо учитывать тот факт, что сбор материала по этнографии долины Хуф М.С. Андреев начал ещё до Октябрьской революции в Ташкенте, где встречался с хуфцами приехавшими туда на заработки. По его словам: «Первые сведения о долине Хуф я получил в 1901 году, находясь в Ташкенте. Тогда я занимался этнографией и диалектами горных таджиков, как наиболее интересных представителей восточных иранцев… Среди других ко мне прислали человека по имени Гулям-ша, уроженца неизвестного тогда мне Хуфа. Из разговора выяснилось, что долина Хуф являлась достаточно замкнутой и изолированной, и поэтому её быт и язык представляли особый интерес в научном освещении.

В 1907 году, возвращаясь верхом из Индии в Туркестан через Западный Тибет и Гималаи, я воспользовался случаем, чтобы заехать в долину Хуф...» [2, 8].

В 1929 и 1945 гг. М.С. Андреев продолжил работу в этом направлении и после революции возглавляя научно-исследовательские экспедиции, направленные в долину Хуф правительством Таджикской ССР. То есть практически в течение более трёх десятков лет М.С. Андреев как высококвалифицированный этнограф собирал материал по древней истории культуры данного народа, изучал пережитки отживших или отживающих существующей общественной формации. Впоследствии он классифицировав и проанализировав весь спектр собранного полевого материала смог калькулировать его в виде фундаментального труда под названием «Таджики долины Хуф» в котором воссоздал, а местами восстановил картину мира хуфцев и в целом картину быта таджикского народа, основанную на пережитках сохранившихся часто в памяти глубоких старцев.

С учётом данной специфики сегодня созданная М.С. Андреевым картину мира хуфцев «нельзя считать точным отражением быта даже начала сбора материала – 1901 года. Даже для того времени она в сильной степени архаизирована. Тем более не может она считаться изображением современного быта хуфцев, в которой по словам автора, в 1943 г. уже не осталось почти ничего старого» [2, 4].

Тем не менее, с учётом всех «за» и «против» именно этот бесценный с точки зрения этнографии труд М.С. Андреева является одним из богатейших этнографических источников, отражающих старый быт хуфцев и других народов Средней Азии. В таджикской этнографии «Таджики долины Хуф» бесспорно является энциклопедией старого быта жителей верховьев Пянджа и других народностей, которые были исторически связаны с ними.

Ознакомившись подробнее и глубже с данным трудом М.С. Андреева, мы выбрали объектом исследования и анализа, т.е. темой данной статьи запреты и табу, зафиксированные им в материалах «Таджики долины Хуф». Так как «Таджики долины Хуф» является фундаментальным этнографическим и антропологическим исследованием быта одного из древнейших народностей Западного Памира – жителей долины Хуф Рушанского района ГБАО, то для нас было неимоверно интересно рассмотреть такое древнейшее социальное явление как табу, которое появилось на заре человечества в первобытных обществах, затем сформировалось в определённую систему, которая носила категорический и безусловный характер.

В настоящей статье табу будет рассматриваться нами лишь в той степени, в какой они сопряжены с его местом в жизни хуфцев описанных М.С. Андреевым. Согласно его этнографическим изысканиям табу у хуфцев существовало в своей, преобразованной, т.е. вторичной форме, так как запреты и табу возникли в более древние времена. Исходя из этого, прежде чем проанализировать дальше выбранную тему, попытаемся рассмотреть те определения, которые даны этому термину и которые мы выбрали за основу для анализа. Итак, за основу были выбраны следующие определения: табу – широко распространённая в доклассовом обществе система запретов на совершение определённых действий, нарушение которых по суеверным представлениям карается сверхъестественными силами». Основываясь на выбранное нами определение мы рассмотрим материал, изложенный М.С. Андреевым.

Если рассмотреть материал книги через призму выбранной нами темы, то весь материал М.С. Андреева в «Таджики долины Хуф» пронизан запретами и табу, являющимися неписанными законами жизни жителей Хуф и в целом жителей Западного Памира, так как совпадение этих запретов и табу практически составляет по всему Западному Памиру практически 90 %. В этом плане именно М.С. Андреев обратил внимание на особенности быта хуфцев разграниченное различными видами “киш” (ки:ш)-а – строгого запрета на различные виды поведения людей, направленного на предотвращение нежелательных действий. Например, строгий запрет всем мужчинам посещать летовки в течение первых нескольких дней после того, как туда впервые в данном году туда уходили со скотом женщины – это “киш”. Или сидеть неподвижно, не издавая ни единого звука, в то время как варится новогодняя кутья (ритуальная еда, приготовляемая в день празднования Навруза – М.А.) – тоже “киш”. И человек, который нарушает этот, “киш” - запрет, до сих пор называется хуфцами “мyг” (мyғ).

М.С. Андреев в “Таджики долины Хуф» классифицировал собранный им материал на следующие части взяв за основу циклы жизни человека, такие как рождение ребёнка; наречение имени; детство, игры, приготовления к свадьбе; свадьба; послесвадебные обряды, похороны и т.д. В свете данной классификации были описаны также определённые запреты и табу.

К огромному сожалению, необходимо отметить, что исследователем в данной работе не были рассмотрены запреты и табу отдельным разделом как составляющие основу быта хуфцев. Тем не менее, на сегодняшний день труд М.С. Андреева «Таджики долины Хуф» можно считать одним из ценнейших источников для этнографов исследующие тему запреты и табу в жизни хуфцев, и несомненно прилегающих территорий. Именно его стараниями были зафиксированы большое количество табу и запретов, которые сегодня практически исчезли из обихода или практически утеряны их смысловые значения, например, табу в отношении приготовления еды в доме роженицы: «…в Шахдаре первые три дня не готовят еду в самом доме роженицы, (возможно, это пережиток старой идеи осквернения огня – М.С.)» [2, 53], но автор также подчёркивает, что в Хуфе, как и в Рушане, это не принято. То есть наряду с тем, что М.С. Андреев описывал быт хуфцев, он также приводил параллели данных обычаев с другими народностями Западного Памира, что свидетельствует о его широком познании обычаев и обрядов других регионов Западного Памира.

Или табу существующее по отношению самих хуфцев описанных М.С. Андреевым следующим образом: «Наравне со спесивым и презрительным отношением к хуфцам, как к простецам, к глупой, ничего не знающей и не понимающей деревенщине, живущей где-то в глухом углу, среди рушанцев» [2, 40]. То есть для обозначения отношения к хуфцам шугнанцев и рушанцев автор использовал информацию, бытующую среди соседних народностей по отношению к хуфцам. Также необходимо отметить, что сегодня не осталось даже и следа от многих поверий, которые в своё время зафиксировал М.С. Андреев, например: «…и, частично, среди шугнанцев существовало другое, совсем противоположное отношение к ним (к хуфцам – М.А.), как к носителям особой благодати. Именно их называли “хушпойкадам”, “приносящими счастье” (в данном случае качество, называемое “соот”-“счастливый час”). Данное представление было настолько сильно, что рушанцы, например, допускали хуфцев, случайно попавших в Рушан под Новый год, чтобы они смогли попробовать особый новогодний хлеб (кумо:ч), испечённый в золе, который по существовавшему в верхнепянджских странах обычно съедался всегда в тесном семейном кругу, без посторонних. Присутствие в таком случае хуфца считалось даже желательным, как хорошее предзнаменование. Если, однако, в это время в доме гостил житель какой-нибудь другой долины, в особенности, например, из Баджу, то его просили выйти на время поедания всей семьёй новогоднего хлеба, объясняя, что это необходимо для совершения обряда» [2, 40].

Или же приведённые параллели в плане особых запретов и табу подчёркнутые М.С. Андреевым: «Хуфцам, как и другим представителям различных местностей Таджикистана нельзя только жениться, конечно, на родной сестре, на родной племяннице, а также на вдове дяди, в особенности, если это дядя по материнской линии. Последний считается ближе, роднее дяди по отцу и имеет большее значение для хуфца, чем его дядя со стороны отца. Нельзя также жениться на молочной сестре или на своей молочной матери и, конечно, на своей мачехе» [2, 41] и т.д.

Мне, как исследователю, было весьма интересно при написании данной статьи, описание табу и запретов М.С. Андреевым, поскольку табу или строгие запреты как отдельная часть духовной культуры за последние сто с лишним лет от написания «Таджики долины Хуф» перетерпели целый ряд изменений, особенно табу, связанные с обрядами рождения ребёнка, свадебные и похоронно-поминальные обряды, с которыми мы встречаемся в быту чаще, чем с другими обрядами, например, обряды, связанные с земледелием и т. д. Рамки, отведённые для данной статьи не позволяют мне рассмотреть в ней все перечисленные главы из труда М.С. Андреева, поэтому я путём выборки остановилась на анализе обрядов связанных с похоронно-поминальными ритуалами, описанными М.С. Андреевым и попыталась провести параллели с их современным состоянием в быту жителей Западного Памира. Во всех изученных мною материалах «Таджики долины Хуф» и собранных полевых материалах, связанных с похоронно-поминальными обрядностями, представляющими собой фактический материал по поминальному циклу ритуалов, отражают все отголоски соблюденных ранее запретов, табу и религиозного синкретизма, дошедших до сегодняшнего дня.

В «Таджиках долины Хуф» М.С.Андреев главу, посвященную похоронно-поминальным обрядам назвал «Смерть, похороны. Поминание умерших». Каждый из этих запретов и табу напрямую связаных с представлениями хуфцев, и в целом всех жителей Западного Памира, о нечистоте мёртвого тела, об осквернении и очищении пространства, то есть жилья, в котором находился умерший человек в момент смерти, запрет на приготовление пищи и разжигание огня в  доме умершего, обычай вынос пищи из дома и т.д. В данной главе М.С. Андреев рассматривает поверье хуфцев в ракурсе похожести их верования с другими народами, например: дом, в котором умер человек, считался у хуфцев, (как и у других жителей Западного Памира – А.М.) ритуально нечистым. Для очищения дома от осквернения, связанного с умершим, как принято у большинства ираноязычных народов, согласно традиции, совершают обряд очищения жилища. Обычно в подобных домах избегают пищи в доме покойника после захоронения покойника, так как бытует поверье, что горе, витающее в доме, может перейти вместе с пищей и что от этого они могут заболеть, поэтому согласно поверьям  можно есть только ту еду, которую приносят соседи из своих домов, где она была приготовлена. Данный обычай сохранился и до сих пор у всех жителей Западного Памира. В этом ярко выражено представление о нечистоте трупа. Это представление носит сакральный характер и суждения об осквернении не связаны с физиологическими свойствами самого трупа, а проявляются через связанное с ним явлением смерти суеверия и поверья о сверхъестественных силах.

Необходимо отметить, что вышеописанные табу до сих пор соблюдаются повсеместно по всему Западному Памиру. Исследователь также указывает на то, что в похоронно-поминальной обрядности хуфцев присутствовали элементы зороастрийской традиции.

Следует отметить, что нарушения табу в похоронно-поминальных обрядах Западного Памира или другие формы проявления неуважения к ним (например, осквернение могил) считаются неприемлемыми и чреваты опасностью, как для самого человека – нарушителя этих запретов, так и для его семьи в целом и могут стать “приносящими несчастья” (бадхосият).

Больше всего описанные М.С. Андреевым табу и запреты в этой главе относятся ко всему, что имело хотя бы отдалённое отношение к самой смерти и к умершему человеку. Не только прикасавшиеся к покойнику, но даже присутствующие на похоронах становились табу на определённое время. Поэтому умерший и всё, что имело отношение к нему, — дом, в котором он жил и т. д., — считались “нечистыми”, носящими в себе нечто опасное.

Таким образом, обобщая полученные данные из материалов «Таджики долины Хуф» М.С. Андреева, можно сделать вывод, что все формы табу и запретов в Хуфе существовали для контроля и социальных установлений, неписанных правил сообщества и от жителей, без исключения, в категоричной форме требовалось их неукоснительное соблюдение. Остаток древних верований в разнообразных табу и запретах у современных людей отражает веру в их магическую силу, что является явным доказательством того, что обычаи и традиции в народе более устойчивы, чем религиозные учения. Сегодня как и сотни лет назад нарушение определённых табу, особенно похоронно-поминальных запретов и табу, как и отступление от них, рассматривается как действие, которое неизбежно должно навлечь на всех членов семьи и нарушителя и сообщество, в котором он живёт, неведомую, страшную опасность, в виде болезней, трагических событий и т.д. Табу всегда было и в каком-то смысле остаётся одним из самых важных и сильных инструментов социальной регуляции на Западном Памире, хотя в настоящее время их строгая неукоснительность в некотором смысле смягчилась, и они превратились в своеобразные необходимые для сообщества запреты, которые в той или иной степени всё ещё сохраняют свое влияние.

 

 

Литература:

1. Андреев, М.С. К характеристике древних таджикских семейных отношений / М.С. Андреев // Изв. тадж. фил. АН СССР, №15. История и этнография. – Сталинабад: Изд-во тадж. фил. АН СССР. – 1949. - №15. - С. 3-19.
2. Андреев, М.С. Таджики долины Хуф (Верховья Аму-Дарьи). – Труды АН Таджикского ССР. Институт истории, археологии и этнографии. Материалы к изучению культуры и быта таджиков / М.С. Андреев. – Сталинабад: Изв. АН Тадж. ССР, 1953, т.7, вып.1. - 260 с.; 1958, т.:1, вып.2. - 524 с.

 

Муфассал ...

“Афсонаҳои сеҳромези Бадахшон”

   Бо ибтикори шуъбаи фолклор ва адабиёти Институти илмҳои гуманитарии ба номи академик Б.Искандарови АМИТ дар доираи лоиҳаи ҷории шуъба маҷмӯаи дуҷилдаи “Афсонаҳои сеҳромези Бадахшон” аз дасти чоп баромад. Муҳаррирони масъул: д.и.филол. Қаландариён Х.С., д.и.филол. Кочумкулова Э.; мушовир оид ба фолклори Помир: д.и.филол. Додихудоева Л. (Институти забоншиносии АИ ФР, Москва); Муҳаррири матни забони англисӣ: Нишанова Т.; рассом: Аҳмади Мансур; тарроҳ: Тостокова А.

   Таҳиягарони матн ва тарҷума ба забонҳои тоҷикӣ, русӣ ва англисӣ: н.и.филол. Ризвоншоева Г., н.и.филол. Некушоева Ш., ходимони илмӣ Ризвоншоева Н. ва Ардабаева М.

   Дар таърихи фолклори тоҷик ин нахустин маҷмӯаест, ки бо чор забон: тоҷикӣ, шуғнонӣ, русӣ ва англисӣ, бо фарогирии 12 номгӯи афсонаҳои қадимаи маскунони Бадахшон (Помири ­Ғарбӣ), ки дар хазинаи илмии Институт, дар бахши дастнависҳои  олимони рус маҳфуз буданд, инчунин вижагиҳову матнҳое, ки аз ҷониби олимони худи Институт докторони илмҳои филологӣ Шакармамадов Н., Карамшоев Д. ва бахусус н.и.филол. Ризвоншоева Г., ки бевосита пажуҳиши илмиашон гирдоварию тасниф ва муайян намудани вижагии аслии афсонаҳои Бадахшон буданд,  гирд оварда шуданд, нашр гардиданд. Бемуҳобот ин як кори назаррас дар соҳаи фолклори тоҷик ас

   Китоби дуҷилда бо сифати хеле хуб ва  ороишоти ниҳоят ҷолибу тасвирҳои мавзуии рассоми машҳур Аҳмади Мансур пешкаши ҳаводорони ин жанри мардумӣ мегардад.

           

Муфассал ...

Тарбияи ватандӯстии насли наврас дар ашъори Мирсаид Миршакар

ХУДОЁРБЕКЗОДА Хосият Қамчибек – унвонҷуйи шуъбаи фолклор

ва адабиёти Бадахшони Институти  илмҳои гуманитарии 

ба номи академик Б.Искандарови АМИТ

 

Тарбияи ватандӯстии насли наврас  дар ашъори Мирсаид Миршакар

          Шоири халқии Ҷумҳурии Тоҷикистон устод Мирсаид Миршакар зодаи  куҳистони Ватан, натанҳо вассофи  зебоии диёр, илҳомгиранда аз заҳматписандиву  меҳнатқаринии  сокинони мамлакат, тараннумгари хислатҳои неки инсонӣ ва хулқу атвори  ҳамида, балки тарбиятгари насли ҷавон дар рӯҳияи ватандустиву худогоҳии миллӣ ва хештаншиносӣ ҳаст. Ӯро тибқи ашъори пурмазмуну ҷоллибаш нахуст шоири бачагона мешиносанд, гарчанд шеърҳои ӯ бо назардошти тамоми синну солӣ ва ҳатто бо инобати сиёсатӣ замон ва таҳлили амиқи  мавқеи Инсон дар давру замон эҷод гардидаанд.Имрӯз аз гузашти солҳо ва минбари даврони соҳибистиқлолии Ватан чун ба ашъори  ин шоири хушбаён назар меафканем, шеърҳову мавзуъҳои таъкидотии ӯ ва ашъори панду андарзияш тавҳами ғояҳои ин ҷомеаи нави соҳибистиқлол  ҳастанд.Бахусус дӯст доштани  Ватан  ва хизмати содиқона ба он, мавзуи меҳварии ашъори шоир ба шумор меравад. Ин мавзуъ дар ашъори  бачагонаи устод мавқеи хоса дорад ва имрӯзҳо он ҷавононе ки ба камолот расидаанд, маҳз дар зери таъсири шеърҳои  шоир тарбия ёфтаанд.

             Бояд гуфт,ки боиси сарфарозист,ки маротибаи дувоздаҳум, ин яъне шаш сол пайи ҳам ҷавонони Бадахшонӣ дар рӯзи якум  нақшаи даъвати хизмат ба сафи Қувваҳои Мусаллаҳи Ҷумҳурии Тоҷикистонро ба иҷро мерасонанд. Ин амали неку хайри ҷавонони минтақа ҳаст. Албатта омилҳои рушд ва тақвият бахшидани  ҳисси ватандустии  ин насли ҷавон зиёд аст ва яке аз ин таъсиррасониҳо  маҳз ашъори устод  Мирсаид Миршакар ва ашъори шоирони бачагонаи ҳамсони ӯ мебошад.  Имсол дар  оғози маъракаи муҳими сиёсӣ, даъвати ҷавонписарон ба сафи Қувваҳои Мусаллаҳи Ҷумҳурии Тоҷикистон,ки ҳамасола якуми апрел оғоз ва  тули ду моҳ давом меёбад, тибқи касабаи рузноманигорӣ  бо чанд тан аз ҷавонони даъватшаванда ҳамсуҳбат гардидам ва исботи ин фикрро дарёфтам, зеро ҷавонон  зимни сӯҳбат ва ибрози сухан шеърҳои устод Мирсаид Миршакарро вирди забон оварданд. Гуфтан ҷоиз аст, ки ҷавонони  имрузаи Бадахшон бо ин рафтори шоистаи таҳсини худ мароми ватандӯстонаи  Мирсаид Миршакарро  амалан татбиқ намудаистодаанд.  Яқинан шеъри дустдоштаи насли хурдсол “Қаҳрамон мешавам” аст. Ин шеър бо маъвои худ насли хурдсолро ба ҷавонони сарсупурда табдил медиҳад.

Ман калон мешавам,қаҳрамон мешавам,

Бар Ватани худамон,посбон мешавам.

Гул барин дар чаман,бишкуфад  бахти ман

Доимо дар дилам ,маҳкам аст ин сухан.

        Адабиётшиноси тоҷик Рачаб Амонов дар китоби “Адабиет ва бачагон” вобаста ба ин шеър  менависад,ки “...Дар вазъияте, ки хавфи ҳучуми  фашизм торафт  қувват  мегирифт ва вобаста ба ин масъалаи мудофиаи  Ватан  ва дар ин руҳия  тарбия намудани  мардум аҳамияти бузург пайдо мекард ,қаҳрамони  ин шеър,образи  шахсе ҳаст,ки  барои Ватан  ҷонбозӣ  кардан мехохад...”  Имрӯз  хавф ва таҳдиди  фашизм бар Ватани мо нест, вале тибқи марҳилаи гелобализатсия боз даҳҳо хавфҳои дигар  ба марзу буми тоҷик таҳдид доранд ва аз ин рӯ  муҳимияти ин шеър беш аз пеш мебошад. Қаҳрамон шудан, ба халқи худ хизмат кардан беҳтарин ният аст. Барои боз ҳам тақвият бахшидани  ҳисси ватандӯстӣ дар қалби насли хурдсол,ки оянда сарбозони ин сарзамин ҳастанд,дар муассисаҳои томактабӣ бояд ин шеърро бештар тарғиб кард,омӯхт ва аз он шиор сохт.Бале аз он шиор сохт!

         Адабиётшиноси дигар Ҷ.Бобокалонова  дар китобчаи “Мирсаид Миршакар –шоири бачагон” менигорад,ки “...Мавзуи дигари ашъори бачагонаи шоир васфи Ватан, мудофиаи он, тасвири бозиҳои гуногуни бачагон ва касбу ҳунар мебошад.Намунаҳои  барҷастаи шеърҳои дар ин мавзуъ навиштаи шоир “Дар посбонии Ватан”,”Созем ӯро торумор”, “Қаҳрамон мешавам”, “Киштичаи хушруяк” , “Танкисти ҷавон”, “Ман лочинам” ва монанди инҳо мебошанд”.

         Даврони соҳибистиқлолии Тоҷикистон тақозо дорад, ки баҳри ҳифзи дастоварду манфиатҳои миллӣ, дар ин ҷаҳони пуртаззод  насли наврасу ҷавон бештар  ба мавзуъҳои мудофиаи Ватан фаро гирифта шаванд. Мавзуи ватандӯстонаи Мирсаид Миршакар дар ин айёми бархурди тамаддунҳо, авҷи муборизаи абарқудратҳо бештар омӯзишро талаб дорад, зеро ҳар як инсон агар дар хурдӣ мутаваҷҷеҳи ин раванд нагардад, дар хотири ӯ мавзуъи ватандустӣ нақш набандад, асоси ин ҳадафи калидӣ гузошта нашавад, дар оянда аз ӯ фарзанди  муҳофизи марзу бумро интизор шудан ғайриимкон аст.  

          Ҷ.Бобокалонова  дар китобчаи “Мирсаид Миршакар –шоири бачагон” дар ҷойи дигар қайд намудааст,ки “Дар шеъри дигар  кудак орзуи  ҳавойпаймо шуданро дорад, ӯ ба аэропланчааш савор шуда,дар фазои  Ватанаш баланд парвоз мекунад ва душманро торумор мекунад,зеро ӯ писари  Ватан аст ва бо номи Ватан қасам ёд кардааст,ки ҳамеша  дар роҳи мудофиаи он тайёр бошад:

 

Аэроплани душман ,ояд агар зидди ман,

Мешиканам ман уро,қасам ба номи Ватан.

 

          Дар ин порчаҳо ҳисси  ватандустӣ  ҷой дорад. Аммо ин қисса бачагона аст,ки мувофиқи шуур, идрок ва фаҳмишу ақида ва психологияи кудакон акс ёфтааст.Дар шеъри “Киштичаи хушруяк” бошад писарбача худро капитани киштии ҳарбӣ мепиндорад.Вай дар дарёву баҳрҳои беканори Ватани паҳновараш шино мекунад, мақсади ӯ низ далерона ҳимоя намудани Ватани азиз мебошад.Шеъри “Танкисти ҷавон”  дар бораи бозии ҳарбии хурдтараконе, ки тактикаи ҳарбиро “азхуд”кардаанд, маълумот медиҳад”.

          Дар ин шеърҳои  бачагонаи устод   Мирсаид Миршакар,ки худ фарзанди давронаш  буд ва барои даъвати умдатарини  Ватан камари ҳиммат дошт,мехост,ки ҳар як фарзанди диёр чунин ашхос бошад. Ҳимояи марзу буми муқаддаси сарзамини аҷдодиро бошарафтарин ва олитарин вазоиф медонист ва ҳамаи инро тавассути қаҳрамонҳои шеърҳои бачагонааш  таҷассум мекард. Ӯ қаҳрамони шеърчаҳои худро зумраи касбу коре интихоб намуд,ки тавассути фаъолияту  ибрози сухани онҳо муҳимияти  сарбози Ватан будан баён мегардид. Яке танкист буду дигаре дар баҳри беканор киштирон,сеюми  лочину чоруми орзуи қаҳрамон шуданро дар дил мепарварид.   

 

Эй душманон бидонед,авлоди қаҳрамонам,

Ман ҳастам бачаи шер,аз ман ҳазар намоед...

       

        Магар чунин иброзҳои  қаҳрамони шеър бовиқориву садоқатро талқин намесозад? Магар кушиши дар қалби бадхоҳ ҷойгузин намудани тарсу ҳарос нест? Бо ҳамин баёнияи соддаю равон дар фаҳмиши  кудакон муҳимияти ҳифзи Ватан ҷойгир кунонда мешавад. Ё ин ки дар шеъри дигар:

 

Хезеду тозед,бар куча чаққон,

Камони Рустам,гаштаст рахшон,

Бо ин камонаш,Рустами дастон,

Бар ватанаш буд,содиқ,нигаҳбон.

         

      Ё ин ки дар шеъри дигар “Эй  Ватан”  соддаву фаҳмо, чени дарки насли хурдсол чунин менигорад;

 

Эй ватани мо ту дилрабоӣ,эй гулшани мо ту дилкушоӣ,

Ба мо бачагон меҳрубон модар, додӣ дабистон китобу дафтар...

 

        Шеъри дигаре ки бандаи камтарин низ ӯро то ҳануз азёд медонад ин “Ҷон Тоҷикистон” аст.Зимни таҳсил дар мактаб онро дар идҳо бо оҳанги хори умумӣ месурудем. Басо таъсирбахш. Тарбиятдиҳанда. Имрӯз низ бояд ин шеър чун алфози ватандустона  тараннум бигардад:

 

Ҷон Тоҷикистон фарзандат астем,

Дар хизмати ту камар бубастем.

Гулшани бахтат ки бехазон аст,

Чун умри моен доим ҷавон аст.

Гулҳо шукуфта дар бустонат,

Мо булбулонем дар гулситонат.

Дар васфат имруз суруд мехонем,

Аз ту миннатдор хурду калонем.

 

              Ба замми ин дар ашъори бачагонаи шоир васфи меҳнат ва созандагӣ таҷассум ёфтааст,ки  ин ҳам Ватандорӣ аст, зеро муҳимияти заҳмату кумакрасонӣ ба насли калонсол, ба волидайни  худ тарбия дар руҳияи хислати нек мебошад.

 

Гумон набаред,ки ман хурд астам,

Ана мебинед,ҷоруб дар дастам.

Бо ин ҷорубам,хона мерубам,

Дар даст кузича,давон бо шитоб,

Ба суи чашма аз барои об...

  Ё худ

Дар майдони пахтазор пахтачинӣ сар шудаст,

Рафта пахта мечинем бо мошинаю бо даст,

Пахта либоси мо аст, пахта китобу дафтар,

Пахта тиллои сафед, мечинемаш сар то сар...

 

       Чунин ашъори васфи меҳнат низ раванди тарбиявӣ доранд. Ашъори ватандустию ватандорӣ дар шеърҳои  бачагонаи устод  Мирсаид Миршакар дар китобҳои “Ғунчаҳои санъат” чопи нашриёти “Маориф” соли 1981, “Зинда бод ханда”  чопи матбааи  “Адиб” соли 2013, “ Садоқат”  нашриёти давлатии Тоҷикистон “Сталинобод” соли 1952, “Ишқ ва зиндагонӣ” чопи  нашриёти “Адиб” соли 1989, “Варақаҳои муҳаббат”  нашриети “Ирфон” соли 1978 ба табъ расидаанд ва  омухтану аз худ кардани онҳо дар даврони соҳибистиқлолӣ иҷбори мо мебошад. Дар ин китобҳо шеъру таронаҳои устод Мирсаид Миршакар ҳамзамон бо истифодаи жанрҳои  фолклор низ басо ҷоллиб мебошанд.

                Дар ин бора фолклоршинос Абдуламин Мажнунов дар мақолаи худ роҷеъ ба  “Миршакар ва фолклор” таъкид бар он дорад, ки “...Суруду таронаҳо, ҳазлу шухӣ, афсонаҳо, нақлу ривоятҳо барин намунаҳои асарҳои фолклорӣ аввалин воситае мебошанд ки инсонро аз хурдӣ бо санъати  баланди забону маданияти халқ шинос месозанд...дорои аҳамияти чуқури тарбиявӣ, ахлоқӣ, маълумотдиҳӣ буда хонандагони хурдсолро бо донишҳои зарурӣ дар бораи зиндагонӣ, кишвар, табиати халқи меҳнаткаш мусаллаҳ менамоянд, бо маданият, урфу одат, санъатҳои халқҳои гуногун шинос мекунанд”

        Дар ҳақиқат бо истифодаи жанрҳои мардумӣ чун афсонаву ривояту нақлҳо, шухиҳову ҳазлҳои тарбиявӣ  моҳияти Ватандустӣ  бештар  дар мафкураи насли ҷавону хурдсол ҷойгузин мегардад ва истифодаи жанрҳои фолклор аз ҷониби устод  Мирсаид Миршакар ҳадафмандона ба роҳ монда шудааст.  

        Бандаи камтарин бар он ақоид аст, ки ашъори шоири халқии Ҷумҳурии  Тоҷикистон  устод  Мирсаид  Миршакар дар таълиму тарбияи насли наврас басо муҳим мебошад, бахусус ашъори ватандустонаю тарбиявии ӯ. Тоҷикистон дар марҳилаи оғози таърихи навини худ –даврони соҳибистиқлолӣ-ба чунин ашъори устод Мирсаид Миршакар ниёзи беше дорад, зеро  Ҷумҳурии Тоҷикистон ҷомеаи навро сохта, дар он насли дар руҳияи миллӣ тарбиятёфтаро ба камол мерасонад. Шеърҳои устод  Мирсаид Миршакар дар ин раванд бо созгории худ нақши муҳим доранд.

            Бояд гуфт, ки  устод Мирсаид Миршакар чун фарзанди замони худ буд, албатта дар бархе аз шеърҳову достонҳояш сохти давлатдории даврони Шуравӣ, Партияву доҳии пролетариат –Ленин , сохти ҷамъиятии он давраро васф ва ба қалам медод. Барои мо имрузиён ҳамаи ин чун саҳифаи таърих дар ҷаридаи ҳастӣ боқӣ мемонад,вале мо он чизеро  аз ашъори ин васссофи сарзамин мегирем,ки бо ғояҳои миллии мардуми тоҷик рост меояд ва онро барои ноил шудан ба ҳадафҳои худ истифода мебарем.

           Боз бармегардем ба  маъракаи муҳими сиёсӣ,- даъвати ҷавонон ба сафи Қувваҳои Мусаллаҳи мамлакат,ки  номусу мардонагии ҳар як ҷавонмардро нишон медиҳад. Тайи чанд сол, дар нахуструзи ин маърака, дар Бадахшон  сад фоиз иҷро гардидани нақшаи даъват  ба фикри ман, далолат аз он аст, ки ҷавонони ин минтака ниятҳою ормонҳои фарзанди ин диёрро, инсони содиқу сарсупурда, ки аз ободову озодии ватан нумуъгиранда буд  ва  ашъораш саропо ҳидоят ба дӯстдории марзу буми аҷдодӣ  мебошад, амалӣ намудаистодаанд.

 

 

 

 

 

Муфассал ...

Имрӯз яке аз ходимони илмии Институти илмҳои гуманитарии ба номи академик Б. Искандарови АМИТ номзади илмҳои филологӣ, фолклоршиносӣ шинохта Қурбонхонова Нуриҷаҳон зодрӯз дорад.

Имрӯз яке аз ходимони илмии Институти илмҳои гуманитарии ба номи академик Б. Искандарови АМИТ номзади илмҳои филологӣ, фолклоршиносӣ шинохта Қурбонхонова Нуриҷаҳон зодрӯз дорад. Кормандони ИИГ АМИТ аз фурсати муносиб истифода бурда, номбурдаро бо ин рӯз табрику таҳният гуфта, барои ӯ сиҳатӣ ва саломатӣ, рӯзгори хуш ва осуда, тансиҳатии фарзандону наздикон ва муваффақиятҳои бемислу монандро таманно доранд. Ходимони ИИГ АМИТ барои Нуриҷаҳон Қурбонхонова пешрафт дар ҳаёти илмиаш хоҳон буда, дуогӯи онанд, ки Нуриҷаҳон Қурбонхонова аҳли илм ва дӯстдорони фолклору адабиётро бо асарҳои илмиву публитсистии навин шод гардонад.

Муваффақият ҳама вақт ҳамроятон бод!

 

Бо эҳтироми хоса кормандон ва ходимони илмии ИИГ АМИТ.

Муфассал ...